— Евгений Александрович, вы же были знакомы с Майей Плисецкой? — Я не скажу, что я с ней дружил. Она дружила с Вознесенским. Но мы с ней были хорошо знакомы. И с Родиком. (Родионом Щедриным.- А.Г.) Родик прошел большую эволюцию. Потому что — я вот только что вспоминал об этом — в 52-м году, когда арестовали врачей (Речь о репрессиях, о так называемом "Деле врачей". — А. Г.), якобы отправители были — мы дрались по этому поводу. Он мне сказал: чтобы тебя не покалечить, так как я ценю твой талант, — я надену свои боксерские перчатки. И мы с ним сражались в сугробах. Когда 12 часов ночи пробило… Но потом он во многом переменился. В лучшую сторону. Он всегда был талантливый человек. Но он просто… Вот я говорю, что у него были некоторые заблуждения, которые были свойственны нашему поколению. Вот… Она была другого типа. Она по-другому на многие вещи смотрела… И, во-первых, в ее лице он нашел не только просто друга, но и в какой-то степени и друга, который помог ему разобраться в общем-то в довольно большом количестве вопросов. Сейчас-то мало кто помнит, но — тогда был редчайший случай — вот когда я выступил, например, против наших танков в Праге… — Это 68-й год. Ввод советских войск в Чехословакию. — Да, 68-й… А Щедрин был председателем Союза композиторов СССР. То есть, он был партийной номенклатурой, членом партии. И он вдруг совершенно неожиданно — не было такого случая, когда человек, занимавший официальный пост, протестовал в Советском Союзе — подписал этот протест вместе с Майей. Это был серьезный выбор позиции, за что я очень его уважаю. Он прошел большую эволюцию, и Майя в какой-то степени… Она ему не диктовала, а просто — она открыла ему глаза на многое, под другим углом он посмотрел на всё. И это было удивительно. Знаешь, иногда, бывало, они и спорили в моем присутствии, когда я их видел. Но это все было… Это был спор и друзей-единомышленников -понимаешь? — которые, если выясняют точки зрения, то все равно приходят к общему знаменателю. То есть, в этом смысле это был идеальный брак. Брак, когда и женщина, и мужчина все-таки, в основном, они единомышленники. Хотя и могут спорить о чем-то и так далее… Я в последний раз, когда говорил с Родиком… Я послал ему "Корриду" — мою поэму — и предложил написать музыку, вот, и он сказал: "Женечка, я не могу… Ты знаешь, честно — мне очень это понравилось. И самое главное — я всегда даю — в смысле литературы — на первое прочтение Майе. Она передает тебе огромный привет. Ей очень понравилосьтвое предложение текста для новой симфонии. Вот… Я, к сожалению, буду занят — у меня все расписано. Но она тебя обнимет, сказала, чтобы я поцеловал тебя по телефону и пожелал тебе удачи и так далее". — Это когда было, Евгений Александрович? — Это было, ну не знаю… Примерно меньше года назад. — А стихи у вас были, посвященные Майе Плисецкой? — Да, первый раз я о ней упомянул в стихах, напечатанных в "Комсомольской правде", между прочим, — в "Змеевской балке". Упомянул ее имя впервые. У Вознесенского были большие стихи… — А вот, кстати, строки из вашего стихотворения: Слышу всхлипывания детские. Ни один из них в жизни не лгал. Гибнут будущие Плисецкие, Гибнет будущий Марк Шагал… — Вы написали это в Ростове-на-Дону 13 декабря прошлого года. Напомню читателям, Змеевская балка — крупнейшее на территории Российской Федерации место массового уничтожения фашистскими захватчиками советских граждан в период Великой Отечественной войны. — Да… Так что — то, что с нами нет теперь Майи — это огромная потеря. Не просто, скажем, потеря великой балерины — она была великой. Но это потеря удивительного человека — она была настоящей интеллигенткой, до мозга костей. И относящейся непримиримо к любым формам антиинтернационализма, несправедливости, она выступала всегда по делу и по справедливости, и всегда была права. Она была настоящей и свободомыслящие актрисой, большой актрисой, большой русской легендой. Она была очень ярко выраженной антифашистской. Она не занималась политикой, по-моему, никогда не была депутаткой и так далее. Но она была мыслящая, настоящая женщина, достойная подруга большого нашего композитора. И это, конечно, для него большая потеря. Я выражаю огромное соболезнование Родику, с которым мы, несмотря на то, что когда-то дрались, в общем как-то сблизились, почувствовали друг друга союзниками по многим вопросам…
