Шествие в селе Найхин Хабаровского края – нечто особое даже по меркам «Бессмертного полка». Большинство тех, кто изображен на портретах, имели полное право вообще не идти на фронт, но не воспользовались им. Спецкор газеты ВЗГЛЯД вместе с жителями Нанайского района вспомнил о молодых добровольцах Великой Отечественной. Над улицей Максима Пассара, что в селе Найхин Нанайского района Хабаровского края, плывет то ли самодельная хоругвь, то ли лоскутное одеяло, то ли и вовсе красный парус. Приблизившись, можно разглядеть вышитые по красному имена: «Оненко Пынга», «Бельды Чокчо», «Гейкер С.Г.», «Киле Ава», «Бобылев Ф.Т.», «Пассар Иссара», «Пассар Канчу»… Парус велик, имен десятки. — Ребята собрали полотно два года назад, на уроках труда, — говорит Ольга Глушанина, директор средней школы имени Героя Российской Федерации Максима Пассара. — Наши ветераны, вернувшиеся и нет. Это для «Бессмертного полка», специально. Только раз в год. Парус проплывает мимо, открывая сотни людей и десятки портретов. «Бессмертный полк» приближается к дому культуры, где село Найхин (945 жителей) празднует День Победы. Почтут всех — и односельчан всех национальностей, и героев-нанайцев. Наряду со всеми — снайпера Максима Пассара, погиб в двадцать лет под Сталинградом, — и полкового разведчика Александра Пассара, дожившего до 1988 года. Двух Героев — в том числе по присвоенным званиям. * * * — Пассары — это воинственный род, — говорит Ирина Пассар, председатель хабаровского отделения Ассоциации коренных малочисленных народов Севера и невестка Героя Советского Союза Александра Пассара. — Много веков назад мужчин из рода Пассар нанимали для охраны Великой Китайской стены. Ирина Владимировна вошла в семью Пассаров за два года до смерти Александра Падалиевича — «шестьдесят шесть лет ему было в восемьдесят восьмом, не срок для мужчины совсем. Раны, контузия сильная». В быту, вспоминает Ирина, свекор был весельчаком: «Часто балагурил — юморист по своему характеру. И очень любил играть на гармошке, которую ему подарил Рокоссовский». Ирина Пассар, невестка Героя Что было раньше — звезда Героя или гармошка от будущего маршала Победы — Ирина Пассар не помнит. Знает только, что год был 1944-й, лето, форсировали Днепр. Что в этой истории фигурировала «какая-то очень крупная сволочь с документами», которую полковой разведчик Александр Пассар раздобыл в качестве языка. Что высокопоставленный гитлеровец и его бумаги поспобствовали успеху фронтовой операции. И что язык этот был последним из 26, которых взял лично Пассар — в ту вылазку завершивший счет и по рукопашным: минус сто с лишним фрицев. После чего Александр Падалиевич окончательно перешел, говоря по-штатски, на тренерскую работу: обучил восемь десятков полковых разведчиков, трое из них тоже получили Золотые Звезды. — Только там неправильно говорят, что его призвали, — указывает Ирина Владимировна на страницу энциклопедии. — Представителей малочисленных коренных народов Севера призывать не имели права. Даже в войну. Он ушел добровольцем — как мой дед по матери и его братья, род Сайгор. Пятеро ушли, двое погибли… Почти каждый из малых народов — не призывник, а доброволец. Эти мальчики шли на фронт сами. * * * «Все мужчины — граждане СССР, без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного ценза, социального происхождения и положения, обязаны отбывать военную службу в составе вооруженных сил СССР». Статья 3 закона «О всеобщей воинской обязанности», 1 сентября 1939 года — словно подгадали к началу Второй мировой. На практике, однако, были исключения. Среди них — малые коренные народы Севера и Дальнего Востока. К примеру, нанайцы — которых и в Нанайском районе, и по всему краю и сейчас чуть больше 10 тысяч; а перед войной было, по разным данным, то ли двое, то ли втрое меньше. Даже в годы войны призыв нанайцев и других «малых» был, по словам хабаровского военного историка Анатолия Мережко, выборочным. То есть, единичным. Гораздо больше ясности, согласно выкладкам Анатолия Григорьевича — с добровольцами. Только в июне и июле 1941-го из Нанайского района на фронт ушли 200 нанайцев. При общей численности народа — от 3 до 5 тысяч человек. Вообще. От старых — до малых. Трудно сказать, чего здесь было больше — национальной политики или экономического интереса. Бесспорно то, что стране — тем более на войне — нужен был лес; а 90 процентов и нынешней, и предвоенной экономики Нанайского района Хабаровского края — заготовки и обработка. Стране была нужна рыба — а это второй здешний промысел, как раз с центром в селе Найхин: колхоз назывался «Новый путь». Стране, наконец, нужна была валюта — а значит, пушнина для торговли с разнообразными партнерами. Пушнина, которую в Найхине и окрестностях, помимо прочих охотников, добывали Александр Данилович Пассар (не путаем с Александром Падалиевичем) и четыре его сына: Иван, Федор, Павел и самый младший — Максим. Николай Пассар, племянник Героя — Все четверо не должны были идти на фронт. Все четверо ушли добровольцами, — говорит Николай Пассар, племянник Максима Пассара. 69-летний Николай — бывший капитан речного флота на Амуре, живет в Хабаровске, но «Бессмертным полком» прошел на родине предков в Найхине: три часа езды от столицы края, включая десятки километров грунтовки. — Отец мой Иван довоевал до Сталинграда. У тракторного завода ему оба глаза выбило, слепым домой вернулся. Дядя Федор погиб в первые месяцы войны. Дядя Павел после битвы за Москву в сорок втором сильно был ранен, тоже калекой приехал. Ну и Максим — самый известный… * * * — Дед Александр учил стрельбе и отца, и дядек моих — по ночам, — говорит Николай Пассар. — Почему ночью-то? «Потому что днем и слепой попасть может», так дед говорил. Кому из них исполнится двенадцать — давал ружье, патроны и участок. От той сопки до во-о-он той, к примеру. Поздней осенью отправлял, поздней зимой обратно принимал. На весь сезон. И только попробуй мазать: сразу палкой бил. Патроны дороги, даже если казенные. А уж если свои… На осень 1942-го у снайпера Пассара — первое место по Сталинградскому фронту, восьмое по всем фронтам Отечественной. Два ордена Боевого Красного Знамени. Десятки обученных меткой стрельбе однополчан — тот же случай, что и с разведчиком-наставником Александром Пассаром («Не родные, дальние, но фамилия наша», — подчеркивает Николай. «Видимо, хороший следопыт был»). Ефрейтор Максим Пассар погиб в январе 1943-го, незадолго до победы под Сталинградом. Итог — 236 врагов и представление на звание Героя Советского Союза посмертно. Представление, не получившее хода: мол, двух орденов и так достаточно. После многих публикаций и ходатайств Золотая Звезда Максиму Пассару была все же присвоена — как Герою уже не Советского Союза, но Российской Федерации. Восемь лет назад. — Я ее в музей сдал в Хабаровске, — объясняет Николай. — Он людей от фашистов защищал, пусть люди ее и видят. И вспоминают. * * * — Труженик тыла, дед мой, — говорит Марина, сжимающая портрет «Оненко Бамба, 1904-1977». — Трудовое Красное Знамя на нем, видите? А вон три дочери его стоят, у магазина — мама и сестры ее… — Пассар Гензо Такович, — представляет отца Ульяна Гензовна. — Доброволец, участник парада в сорок первом, потом сразу Москву защищал. Закончил в Германии. — Раны, нанесенные Родине, каждый из нас носит глубоко в своем сердце, — говорит со сцены Анатолий Бызов, глава села Найхин. Праздничный концерт у дома культуры в Найхине продолжается. Только что старшеклассник Савелий Павлов прочитал «Его зарыли в шар земной…» Скоро выйдет его соученица с песней «Я хочу, чтобы не было войны». «Майский вальс» исполнит Татьяна Бельды. Нет, не прямая родня Кола Бельды, но род тот же; и да, ни Кола, ни любой другой Бельды — не чукчи, при всем уважении, а именно что нанайцы. Очень распространенная фамилия, как и Пассары. И сейчас-то уже трудно понять — а позже будет и невозможно, — почему сотни нанайцев, эвенков и ульчей, десятки удэгейцев, орочей, негидальцев и многих других «малых коренных» (вплоть до самых малых, где весь народ не более сотни) уходили на Великую Отечественную с Дальнего Востока. Та война до этих мест никоим образом докатиться не могла. Риторика из серии «если дорог тебе твой дом…» тут могла бы сработать разве что при нападении Японии — но и тогда для тех, кто изображен на портретах «Бессмертного полка» в Найхине, логичнее было бы оставаться дома и готовиться к его обороне. Броня от фронта — железная, практически у всех. Можно и нужно считать призыв, особенно после 1943 года, когда по нему пошли и «малые». Только надо помнить, что большинство тех, кто мог быть призван, уже ушли на фронт добровольцами. Многие успели вернуться домой — без глаз, как Иван Пассар; израненными, как его брат Павел. Или не вернуться — как Федор и Максим. Или как двое из пятерых Сайгоров. Или как миллионы других, всех национальностей и народностей. Ладно, самое безумное предположение: деньги? Сталинский колхоз — как институт, по сути своей — мягко говоря, не был щедрым работодателем. А денежные переводы и посылки с передовой помогали многим семьям фронтовиков в тылу… Но снайпер-ефрейтор в первые два года службы — столько был на фронте и ефрейтор Максим Пассар — получал по 30 рублей довольствия в месяц. Даже на передовой. Все остальное — от собственных подвигов и от командирских щедрот, если таковые были. — А у деда моего, — говорит Николай Пассар, — серебряные слитки в сарае лежали как поленница. Не такая большая, как если бы там дрова лежали. Но хороший охотник нигде без копейки не будет, ни при какой власти. А мы, кажется, хорошие… И около рыбы всегда можно жить. И возле леса. Меньше всего хотелось бы упираться в ответ «патриотизм». За полной — по обычным меркам — нелогичностью и иррациональностью. Но есть ли другой вариант? «Скажи, кукушка, — несется от ДК имени Максима Пассара. — Пропой». День Победы и «Бессмертный полк» в Найхине завершают Цоем. Этой песней заканчивается и недавнее кино про снайпера Людмилу Павличенко — еще одну героиню Сталинграда. В Найхине фильм любят. И песню понимают правильно: стрелок-«кукушка», работает с деревьев. Максим Пассар и другие нанайские мальчики Великой Отечественной овладели этой наукой задолго до войны.
