Ясна: 2011-ый стал для нас годом автостопа. Сначала мы 6 месяцев путешествовали по Европе. Потом жили в Индии. Когда вернулись в Москву, мне показалось, что в квартире стало как-то пусто. А так как сама я из Владивостока, жутко захотелось домой к родным и друзьям. Решающую точку поставил финансовый вопрос. В поезде трястись не хотелось, а на самолёт не хватало. И мы пустились в путь. Максим: Мы выехали в конце августа. Из лета попали сначала в осень (Урал), потом в зиму (Сибирь) и снова вернулись в лето (Приморский край). Ясна: У нас была сверхидея — «доверие пространству». Часто в жизни бывают такие моменты, особенно в незнакомом месте, когда страх сковывает тебя, мешает сделать шаг вперёд. И здесь очень важно именно довериться пространству, отпустить ситуацию. И тогда пространство обнимет тебя и понесёт дальше. Например, ты в незнакомом месте, ты не знаешь, куда ты едешь, с кем едешь, где будешь сегодня спать. И мы просто загадывали пространству то, что бы хотели сейчас получить. Так, я говорила: «Хочу прокатиться на большой фуре». И вдруг через полчаса останавливается фура. Максим: Это учит расслабляться, не напрягаться. Обычно, если человека оставить посреди поля, сразу подступает страх, паника. А мы хотели научиться относиться к экстремальным ситуациям спокойно. Ну высадили среди поля — надо искать в этом свои плюсы. Ясна: Мы ничего заранее не планировали. Единственные точки, куда хотели заехать, — это Иркутск и Улан-Удэ, потому что там жили мои подруги. Мы выехали за пределы Москвы, встали на трассу и стали ловить машину. В России с этим проще, чем в Европе. Люди более открытые и останавливаются охотнее. Нет проблем на трассах — вставай где хочешь. Максим: А чем глубже в Россию, тем люди ещё более отзывчивые. В Сибири, вот, вообще такая тема: своих на дороге не бросают. Люди привыкли, что если человек стоит на дороге, это не просто так. В Европе расстояния между городами маленькие, не замёрзнешь, не умрёшь. На стоянках есть и душ, и туалет. А у нас с инфраструктурой все очень плохо. Ясна: Наш первый водитель — Антон. Ему едва за двадцать было. Работал то кассиром, то товароведом в «Пятёрочке». А в свободное время писал книгу и сборник рассказов. И мечтал, что когда-то станет знаменитым. Он нам дал картонки от коробок, где можно было бы писать названия городов, в которые нам надо. Так в Европе делают. Следующий водитель, Костя, довёз нас до Чебоксар. Он отправился туда за старым холодильником своего друга, который нужно было привезти в Москву от бабушки. Несмотря на суровый вид и внешнюю замкнутость, Костя оказался настоящим интеллектуалом. Он — поклонник логической настольной игры «Го». Всю дорогу на заднем сидении мы с Максимом в неё играли. В Чебоксарах мы посидели в Макдональдсе, проверили город на наличие хостелов и каучсёрферов. Ничего не нашли и пошли гулять. Утром поспали на лавочке в парке и отправились дальше. Максим: Потом нас взял дяденька, его звали Виктор, он перегонял машины из Чебоксар в Красноярск. На этот раз он был за рулём бывшей машины ДПС. Очень крутая тачка! Плюс ко всему в ней было устройство, которое глушит сигнал для радаров. То есть никто не мог доказать, что водитель превышал скорость. Ясна: И мы три с половиной тысячи километров гнали на бешеной скорости с этим безумцем! Максим: Первые две тысячи километров мы вообще умирали! Сморишь на спидометр — он едет 150 км/ч. Начинает обгонять. Ему навстречу — другая машина, а он вжимает педаль в пол ещё сильнее. Было жутко. А он ещё не спал толком. Торопился. И мы с ним не спали. Друг друга сменяли, чтобы он не уснул за рулём. Зато по приезде в Красноярск он сразу повёз нас на смотровую площадку. Там закат красивый! Ясна: Мы нашли классную и дешёвую гостиницу, которая располагалась в кораблике на Енисее. Каюты, советский стиль, приветливая тётушка на ресепшене. К тому же всего 900 рублей за сутки в двухместном номере. Уже ближе к вечеру следующего дня мы поехали на трассу. Но оказалось, что общественным транспортом туда выехать из Красноярска практически нереально. Пришлось взять такси. Когда мы оказались на трассе, поняли, что водитель нас привёз не туда. Шёл сильный дождь. А мы ели крабовые корейские чипсы из нашего детства, пили йогурт и выбегали помахать редким машинам. Спасибо тому мужчине и его маме, которые остановили свою русскую маловместительную машинку для двух мокрых людей с большим рюкзаком и довезли нас до кафе на федеральной трассе. Мы были так благодарны и растроганы, что даже дали им денег, хотя они неловко отказывались. Больше о деньгах даже вопрос не вставал. Везде доезжали бесплатно. Всю ту ночь лил дождь, мы согревались чаем и спали на лавочках в кафе, чтобы утром отправиться дальше в путь. Максим: Потом нас подвозили по очереди Олег, Никита и Соня. Но с ними мы небольшие расстояния проезжали. А вот по-настоящему яркие впечатления остались от поездки с двумя братьями — Славой и Максом. Они очень простые ребята. Но в их простоте чувствовалась какая-то сила. Ясна: С ними было комфортно помолчать. Это очень редко бывает. Обычно водители автостопщиков для компании любят брать. Когда мы подъезжали к Иркутску, было очень холодно, ливень. И они предложили к ним в деревню заехать переночевать. Обычный дом, обычная еда. Но они нас приняли как дорогих гостей. В баню нас пустили. Не надоедали расспросам. Тем более за столько времени в пути устаёшь всё-таки постоянно разговаривать. А потом один из братьев поехал на работу в Иркутск и нас взял. Утром, когда мы прощались и благодарили, я поняла, что действительно раньше никогда не говорила «спасибо» тому, кому оно совершенно не нужно. То есть для братьев, Максима и Славы, помощь нам — совершенно обычный поступок, в порядке вещей. Это, наверное, сложно понять, если не почувствовать, но это дорогого стоит. Дальше из Иркутска мы поехали в посёлок Култук (Иркутская область) на Байкале и три дня прожили у моей подруги. Максим: Там потрясающая природа! А ещё воду прям из Байкала можно пить! Причём с виду Байкал очень сильно похож на море. Волнуется так же. Поражает своими размерами и глубиной. На вкус же воду не сравнить, конечно. И это в голове не укладывается. А ещё в советские времена там добывали мрамор в огромных количествах. И даже асфальт на дороге сделан из мраморной крошки, а мрамор валяется там чуть ли не на каждом углу почём зря. Ясна: В Улан-Удэ я рвалась совсем не из-за города и не из-за загадочной Бурятии. Там жила ещё одна моя подруга — Арюна, с которой мы познакомились во Флориде. Нас довёз огромный чёрный Land Cruiser. Доржи и его сын ехали домой в Улан-Удэ и впервые в жизни «подобрали» автостопщиков. Они рассказали нам, где проходил Чингисхан, где и какие племена бурятов жили, где находится картонный завод, обеспечивающий всю Россию картоном, что творилось в деревнях, когда закрыли целлюлозно-бумажный комбинат, стоящий на Байкале. Доржи высадил нас у головы Ленина, занесённой в «Книгу рекордов Гиннесса». Эта голова по законам физики должна упасть, но не падает. Наверное, дух Владимира Ильича поддерживает её и днём и ночью (смеётся). Максим: Мне запомнилось, что Улан-Удэ окружён просто огромным и быстро растущим частным сектором. Нигде до этого мы не видели строек такого масштаба. Оказывается, некоторые люди приезжают из деревень и буквально привозят свой дом с собой. Ясна: Арюна показала нам достопримечательности: мы видели настоящую юрту и знаменитый Иволгинский дацан. Познакомились с местными обычаями. В Бурятии хотелось остаться пожить, потому что это такое маленькое, но самобытное государство внутри огромной страны. Максим: До Читы доехали с Николаем. Он дальнобойщик. Но в этот раз ехал на джипе. По его словам, он всегда с радостью брал автостопщиков: часто очень интересные люди попадаются. Ясна: Да, было видно, что Николай в дороге зря времени не теряет. У него широкий кругозор, в том числе и потому, что он всегда готов подвести автостопщика — от них много чего можно узнать, рассказывал он. Максим: Это была наша десятая машина. А вот дальше с транспортом начались реальные проблемы. Ясна: Нас все водители этим пугали, да мы и сами знали, что после Читы — «мёртвая зона». Даже есть такая поговорка у местных: «Бог придумал Сочи, а чёрт — Могочу». Небольшой городок — Могоча — находится недалеко от Читы. После Могочи начинается глушь — участок дороги до Сковородино, где вечная мерзлота. На этом отрезке никто не живёт. Вообще. Даже заправок нет. Водители, которые пересекают его, везут бензин с собой. Это место известно тем, что в 90-е годы там был рай для бандитов. Когда Советский Союз рухнул, Приморский край оказался отрезанным от столицы. Работы не было, а если и была, то денег не платили. Тогда наши папы зарабатывали тем, что перегоняли японские машины из Владивостока в Москву. И вот на этом участке с ними могло произойти что угодно. Максим: Банды прям на дороге тормозили. А если ты не остановишься, то просто могли машину разнести, а то и того хуже. Ясна: Мы тоже очень боялись. Тут не помогла и наша идея «доверия к пространству». Получилось так, что после Читы машин резко не стало. Мы там были два дня. Не могли уехать. Хотя до этого нигде больше часа не стояли. Сначала спали на берегу реки в спальных мешках. Это самый тяжёлый момент был за всё время поездки. А потом в кафе встретили парня автостопщика, Даниилу. Он ехал в Якутию, а сам — из Харькова. У него была одноместная палатка. И вот вторую ночь мы втроём спали в ней. Зато согрелись. В благодарность за ночлег мы подарили ему носки, у него не было тёплых. Максим: Кстати, на этом участке дороги потрясающее покрытие, потому что по нему проезжал Путин, когда ехал из Владивостока на ЛАДЕ Калине. Ясна: Когда нас на третий день подхватил Павел, это было равносильно чуду. Как он сказал, в Якутии на дороге не бросают. Он сам родился и вырос там, а потом переехал в Улан-Удэ, где занимался строительством частных домов. Павел рассказал, что когда-то у него были проблемы с алкоголем. Помогли психологические курсы при церкви. Иногда он подрабатывал тем, что перегонял машины из Улан-Удэ в Якутию. В этот раз он был за рулём УАЗика, только что выпущенного с завода. Максим: После этой машины начинаешь верить всем анекдотам про российский автопром. Дверь была сварена криво и захлопывалась с разгона, крышка от двигателя держалась только на одной петле. И вообще, вся машина скрипела и дребезжала. Ясна: Кстати, Павел нигде не останавливался и даже ел на ходу, потому что опасность висела в воздухе. Плюс, если машина сломается, помощи ждать неоткуда. Там даже связи толком нет. Ты едешь — и полная глушь. Но отличная трасса. Было ощущение какого-то сюрреализма. Максим: Мы останавливались, только чтобы бензин залить. Ясна: И то ночью. Фары выключены, лишь звёзды светят над головой. После Сковородино, которым заканчивалась мёртвая зона, мы доехали до Хабаровска на фуре. Дальнобойщик Олег не то чтобы с радостью, но согласился нас взять. Вообще, дальнобойщики двоих очень редко берут. Максим: И причина простая — они боятся. Есть такое правило: если в фуре едет третий человек, то он должен обязательно лежать. Сидеть он не имеет права — с точки зрения безопасности. Поэтому одного человека берут. Двоих — очень редко. Могут оштрафовать. Ясна: Но Олег нас взял. Я сидела на кровати, а Максим впереди. В кабине очень просторно: две кровати, полки, столик, печка, чайник. Олег рассказал про тяжёлую жизнь дальнобойщика: про взятки дпсникам, про огромные цены на фуры, а также о том, что его жена в сетевом маркетинге зарабатывает больше, чем он. Так как в разговоре я почти не принимала участия, мне мало что запомнилось, а вот ощущение, что я сижу в комнате на кровати, а эта комната почему-то едет по дороге, впиталось в моё сознание. Максим: Из Хабаровска до Лесозаводска нас довёз парень Володя. Он был в восторге от нашего путешествия. Просил рассказывать ему всё в подробностях. Повозил нас по городу. И предложил остаться у себя. Дал ключи от папиной квартиры. Папа был в командировке. Потом вывез нас до трассы. Хотя самому туда не надо было. Просто хотел ещё с нами пообщаться. Ясна: Когда начался Приморский край, вернулось лето. Причём оно было как на улице, так и на душе. Ближе к Владивостоку всё как-то радостнее становится вокруг. Уже нет такого беспросветного упадка. Особенно когда приезжаешь из Сибири, то сразу чувствуешь, что здесь есть движение, развитие. А в середине России — болото. У людей нет надежды, перспектив. Они замкнуты в своём мире. Хотя, казалось бы, не так отрезаны, как Владивосток. Максим: Просто в Приморский край денег больше вкладывают. Там иностранный бизнес развит хорошо. Ясна: Я выросла во Владивостоке и знаю, что это местный менталитет — менталитет тех людей, которые в 90-е годы выжили за счёт Японии, Кореи и Китая. Они не любят Москву. Они покупают только японские машины. Женщины пользуются только корейской косметикой. Даже я уже много лет живу в Москве, а всё равно покупаю японское средство для посуды. Максим: Они Западом, помнишь, что называют? Не Европу или Америку. А остальную Россию. Ясна: Да, ещё всё-таки ощущается какая-то оторванность. Но сейчас это постепенно сглаживается. Дальний Восток быстро развивается, и перемены идут ему на пользу! Сегодня Максим и Ясна уже не беспечные студенты. Максим с семьёй живёт в Одессе, работает программистом в «Яндексе». Ясна — детский психолог, организатор тренингов в Москве. Но даже после стольких путешествий, знакомств и разных передряг они по-прежнему открыты к общению и не потеряли способности удивляться этому миру.
